Лика вел вороную кобылу все глубже и глубже к центру острова.
Уже полностью потемнело. Настала ночь. На счастье путников деревья не давали проникать в рощу сильному ветру, ну а снег, так же встречая на своем пути преграды, мягко падал на землю.  Зловещая тишина окутала остров. Лишь где-то вдалеке раздавалось глухое уханье совы. Даже сейчас, когда казалось, что все в природе уже спит, в роще кипела жизнь. Вот заяц беляк проскочил между кустов и скрылся за сугробом.
Свежевыпавший снег громко хрустел под ногами лошадей. Серый Лика то и дело проваливался глубоко в пушистый снег, громко фырча, выбираясь из снежного плена, конь упрямо продолжал идти вперед, по так знакомой ему дороге к воинской пещере. Жеребец то и дело оборачивался, проверяя, не отстала ли Эфрита от него, но обнаруживал, что обладавшая особо длинными ногами кобыла с легкостью выбиралась из глубоких сугробов, в отличие от него.
Вскоре дорога стала легче и лошади вышли на протоптанную множеством лошадиных копыт тропу, что и вела к их прибежищу.
-Эфрита, потерпите еще немного, нам осталось совсем чуть-чуть.-ободряюще проговорил конь, на миг, обернувшись к лошади.
Они еще немного прошли по дороге и вскоре перед взорами возникла скала, она как из под земли выросла перед ними. Конь, молча, кивнул кобыле. Подойдя к расселине в скале, он остановился и посмотрел карими глазами на Эфриту.
-Прошу.-произнес Лика, пропуская лошадь вперед.
Зайдя в пещеру, конь с жадностью вдохнул запах сухой травы, что воины и ученики принесли сюда в последний день, прежде чем снег покрыл эту землю своим белым и пушистым покрывалом.
-Вот здесь вы можете устроиться на ночь.-сказал Лика, указав головой на свободную подстилку.
-А теперь извольте отвечать.-сказал конь, повернувшись к кобыле.
-Что вас привело сюда?-спросил Лика у своей собеседницы.

В пещере, что именовалась воинской палаткой, стояла тишина, было слышно лишь только мерное дыхание лошадей. За расщелиной в каменном убежище тихо падал снег, кружащийся в медленном вальсе и опускавшийся так же легко как вознесенная на крепкие руки партнера танцовщица. Снег так же удивителен и прекрасен, как изящное творение тех же удивительных рук мастера, что создал весь этот замечательный мир именуемый красивым словом - Земля. Но его жизнь столь, же мала, что и время, отпущенное прекрасному времени года - Зиме. У него всего лишь на жизнь дано три луны, как и в прочем, всем временам, что есть на земле.
Лика молча, стоял посреди пещеры. Его светло-серая шкура, окраса гранита была едва видна в кромешной тьме. Он стоял, молча смотря в сторону выхода. Его карие глаза так живо смотрели на все это, что некто бы и не подумал, что он обладает довольно холоднокровным характером. Сейчас трудно даже представить, что творилось у него в голове, душе, в сердце... Мсл: Бедная Эфрита. Я даже не подозревал, что с этим прекрасным созданием судьба может обойтись так же жестоко, как обошлась она некогда ко мне.-печально думал конь, не отрывая своего взгляда от падающего на улице пушистого снега. Его сердце с болью сжалось, когда в его подсознание как живая восстала картина, та ужасная и темная картина, когда его друзья в один миг покинули этот мир по иронии злой и жестокой судьбы. В его глазах полных невыносимой боли прошлого стояла та картина. Перед ним лежал его старик, но это не был, то живой полный радости и слабой надежды старик, перед ним было лишь только холодное тело, что душа покинула совсем недавно, той ночью, когда Лика сладко спал под теплой шубой своего хозяина вмести со своим верным другом - Кляксой. Тогда сердце Лики рвалось на части. "Почему он? Почему жизнь так жестоко обходится с теми, кто не желает никому ничего плохого?" - думал тогда жеребенок со слезами на глазах смотревший на холодное тело старика и лежащую рядом Кляксу. Все, что теперь у него осталось это его самый верный друг - Клякса. Конь даже не мог предположить, что он в этот же день потеряет двух самых дорогих ему друзей.  Клякса осталась умирать рядом со своим хозяином.
Конь стоял, закрыв глаза, отдавшись печальным воспоминаниям. Он еще долго так стоял. Его бока то и дело вздымались и опадали в такт его ритмичному дыханию. Мсл: И даже теперь... Я не смог искупить свою вину перед вами. Почему тогда, вы мне не дали тихо и спокойно умереть? Или вы, Небесные предки, еще не наигрались над своими детьми? Зачем вы заставляете их страдать?-мысленно спросил Лика у предков, что сейчас молчаливо смотрели на своих детей с небес. Но они также молчаливы, как и белые пушистые облака, лениво плывущие по огромному голубому океану, что мы именуем небосводом.
А снег продолжал падать, так же плавно опускаясь на землю. Темный силуэт едва вырисовывался в кромешной тьме, что сейчас объяла весь остров. Лика тихо приподнял веки, его карие глаза, цвета темного дерева слабо сверкнули от лучей, что отражались от белого снега. Мсл: По несчастью мы все оказываемся игрушками в руках судьбы. Эфрита, хоть я о ней почти ничего не знаю, перенесла столь же невыносимую боль от потери, чего-то по-настоящему близкого, родного... Раз у нее есть шанс обрести то, что она потеряла, я ей помогу в ее поисках.-твердо решил серый конь. Он посмотрел на спящую, на подстилке из сухой травы кобылу. Его глаза горели огнем, что раньше был погашен болью утраты и потери. Мсл: Я помогу ей, во что бы то ни стало. Может так, я искуплю вину перед стариком и Кляксой. Ведь хорошие дела искупают грехи.-пронеслось в голове Лики, но на самом, же деле его решение помочь этой вороной кобыле, что искала своих родных, было совсем в другом, о чем конь сейчас даже не мог догадаться.
Он еще несколько секунд, не отрывая своего взгляда от вороной лошади, стоял, что-то думая про себя, а потом он тихими шагами, что бы ни разбудить лошадь стуком копыт о камень конь подошел к своей подстилке и, улегшись на ней, заснул крепким сном.

Отредактировано Лика (2009-01-08 16:50:21)

Было утро. В пещере стояла тишина. Она была темна и пуста. Кроме небольшого холмика едва виднеющегося в темноте мрачно-серого окраса, вы бы не смогли найти ничего, что можно было принять за живое существо. Вся палатка была объята темным сумраком, и лишь слабый свет, струившийся по каменным стенам и полу, слабо освещал пещеру. Воздух был сухой и холодный, что делало дыхание невероятно трудным в подобных условиях.
После той битвы в табуне Воды осталось совсем мало лошадей, что уж нечего говорить о воинах. Во время сражения с волками все четыре великих табуна потеряли множество своих лошадей. Табун Воды понес колоссальные потери. Теперь табун составлял из нескольких воинов. Не было ни вожака, ни глашатая, ни даже шамана. Он как вода испарился под лучами палящего знойного светила. И теперь оставалось ждать, когда небо соизволит пролить всю ту влагу, которую так беспощадно отняло у земли солнце...
Лека проснулся от зычного крика ворона, где-то далеко парившего в небе. На том месте, где лежала на сене голова серого жеребца, был сизый налет инея. Усы коня тоже превратились в незатейливые сосульки, висящие и весело дергавшиеся от малейшего движения или дуновения ветерка. Он обвел своим унылым взглядом всю пещеру. Легкая дрожь пробежала по спине жеребца, как частая рябь пробегает по воде, от малейшего движения воздуха. Здесь было, наверное, так же холодно, как и снаружи. Белый пар поднимался от дыхания Лики вверх и быстро растворялся в воздухе.
Конь не сразу заметил, что чего-то черного не хватает на соседней подстилке. Мсл: Эфрита? Интересно где она сейчас? Она что, решила уйти по английский, не попрощавшись?-подумал конь, еще раз обведя темную палатку, дабы убедится, что его карие глаза не обманывают, и лошади, действительно нет. Он поспешил подняться с подстилки и, отряхнув с себя остатки сухой травы и пыли с мелкими частицами хрустального инея. Мсл: Вот так все в жизни уходит и приходит. Нет чего-то вечного, такого, что бы по-настоящему жило бесконечно. Лишь только искусство может быть вечностью. Но что такое вечность, нам никогда не дано понять.-погрузившись в мысли коня незаметно для себя дошел до выхода.
Перешагнув через каменный порог пещеры его копыто, ступило на свежевыпавший, необыкновенно пушистый снег и с хрустом провалилось вглубь. Только тогда Лика вернулся к реальности. Не составило ему и труда найти темный силуэт, имеющий оттенок черного, как гуталина вороньего пера, на белоснежном фоне белого полотна, что сейчас покрывало промерзшую землю. Он, молча, подошел к кобыле, она как будто его не замечала, ее взгляд был направлен куда-то вдаль, а в глазах как в зеркале отражался незатейливый, но неподражаемый даже кисти самого величайшего художника, ведь природа неповторима. Конь, молча, встал рядом и посмотрел туда, куда смотрела кобыла.
Темные силуэты деревьев, слегка посеребренные инеем, бросали серые тени на белый снег. Их было так много, что казалось, будто бы деревьям нет конца.
-Что ты видишь, там вдалеке?-спросил тихо Лика, не отводя взгляда от пейзажа.

Отредактировано Лика (2009-01-19 15:40:58)

Конь стоял рядом с лошадью, храня молчание, он смотрел вдаль. Туда куда был устремлен взор горящих глаз вороной кобыла, чье имя было Эфрита. Серые бока Лики тихо вздымались и опадали в такт его мерному дыханию, длинная черная грива жидкими волнами спускалась по короткой шее жеребца, подчеркивая сухие черты морды коня. Его большие темно-карие глаза с привычным мрачным отблеском смотрели туда, куда стройные деревья пускали длинные тени на серый и мрачный снег. Небо по-прежнему было темным и непроницаемым. Иногда, казалось, будто бы солнце вот-вот пробьется сквозь тучи, разрывая пелену тьмы, но вскоре ты понимал, что-то было лишь твоей мечтой, желаньем, таким мимолетным и таким, же светлым и сказочным в одно время.
Лика стоял и слушал. Ее голос как журчание весеннего ручейка звучал где-то далеко в его подсознании. То с какой страстью обо всем этом говорила Эфрита, наверняка бы уже любого заставило поверить в то, что она называла "свободой" Мсл: Цель, без нее не будет того, к чему будет вестись твоя жизнь.-думал про себя конь, продолжая, молча смотреть туда, где, по словам лошади, была ее свобода.
-Свобода... А что такое свобода в своей сущности? Мы никогда не будем свободны, пока наше сердце будет продолжать биться. До самого последнего вздоха, мы будем на веки скованы невидимыми цепями, которые будут удерживать нас. Свободен тот, у кого нет ничего... Когда мы появляемся на свет, рядом с нами есть мать, когда мы встречаемс,я у нас появляются друзья, враги, а самое главное у нас есть цель. Дружба, любовь и даже вражда, вот те цепи, что будут связывать нас до самой смерти, не давать на свободы. Цель, это то, что ты ставишь в жизни на первое место. Она не дает нам отступиться от нее, и лишь только если чьи-то цепи окажутся сильнее, мы можем отойти от цели, но не оборвать цепь. И лишь только потеряв все, включая друзей, врагов, цели, мы сможем стать свободными. Лишь только смерти подвластно разорвать оковы этих цепей.-после долгого молчания спокойно сказал Лика.
-Но, нельзя думать, что лишь только так, мы сможем стать свободны, даже в цепях и оковах мы можем быть такими. Надо лишь только понять, как...-договорил он, не оборачиваясь к Эфрите.

Серый конь ответил своей собеседнице долгим взглядом. Его карие глаза холодно сверкнули, будто бы чья-то рука, взметнувшая саблю, что бы нанести удар занеслась над ним, и отражение холодной стали промелькнуло в глазах Лики. Что-то непонятное терзало его сердце, будто бы он был должен что-то сделать, но что? Молчание снова повисло над лошадьми. Лика долго всматривался в глубину темных глаз кобылы, будто бы выискивая ответ на свой вопрос, но по-видимому не найдя, того что он искал воин не медля отвернулся от лошади.
А снег все так же оставался серым, темные тени поползли по серому ковру. Где-то далеко в вышине глухо закричал ворон. Его крик был полон печали и был настолько томным, что его уныние как эхом передалось Лики. Дыхание белым облачком рвалось ввысь. Глаза коня продолжали смотреть в одну точку, будто бы там серый жеребец гранитной окраски видел то, что было доступно только его взору и ничьему больше. Никто, кроме него не мог видеть, то, что сейчас видел Лика. А что он видел там, знать было дозволено лишь ему одному. Немного спустя, он снова посмотрел в карие глаза Эфриты. На его лбу появились морщинки от напряжения, будто бы сейчас он думал о чем-то так напряженно, что даже лицо напряглось в судорожной попытке понять, то, что сейчас ему в данный момент было непонятно. Сухие черты его подчеркивали жидкие черные как сажа волосы, тоненькой струйкой обильно струившийся по щекам, лбу и короткой, но мощной шее.
-Если ты хочешь быть свободной, то почему ты сейчас здесь, стоишь рядом со мной и говоришь мне о том, как бы ты нашла свой табун?-серьезно спросил ее Лика с такой силой вглядываясь в глубину глаз кобылы, что кому угодно бы уже стало не по себе от взора его сверлящих и прожигающих на сквозь глаз.
-Если ты действительно ищешь свободу, то зря ты пришла сюда, зря встретила меня. Но я бы...-он внезапно замолчал. Мсл: Нет, ее путь лежит в одиночестве, она сама сказала, что не хочет, что бы у нее были друзья... Лучше не делать этого, одной ей будет куда легче. Лучше не путать ее, и тем более не сплетать свои дороги, ведь тогда я лишу ее того, чего она действительно хочет. Но тогда почему она ищет табун?-думал конь, не отрывая взгляда от ее глаз.
-Как бы мне хотелось пойти с тобой. У меня больше ничего не осталось, ни дома, не друзей. Но твоя дорога лежит в одиночестве, я не хочу мешать тебе, Эфрита. Тебе  не стоит больше говорить со мной, если конечно ты не передумала... Но я не буду тебя останавливать, поэтому...-жеребец резко оторвал свой взгляд от карих глаз лошади. Мсл: Старик, Клякса... я уже потерял двух друзей, и не хочу терять третьего, поэтому лучше мне вообще быть одному. Одиночество, оно не так уж и плохо, но ничего хорошего в нем нет.-горячо думал конь. На миг, когда он обернулся, что бы уйти ему почудилось, будто бы кто-то зовет его. Сердце неожиданно с болью сжалось и жалостью простонало, так, как в тот раз, когда он в последний раз взглянул в глаза Кляксы и как пращально, как бы с сожалением она махнула ему хвостом, но на этот раз он мог все изменить, и Эфрита не была под угрозой. Почему, за всего лишь один день она стала ему такой родной, она стала ему другом, это осталось для него загадкой. Его здравый смысл продолжал твердить: "Останься! Да сделай же что-нибудь! Ты не можешь вот так потерять еще одного друга!". Мсл: Но как я могу уговорить ее остаться? Рвать цепи очень больно, я не хочу, что бы она чувствовала тоже, что чувствовал я, когда уходили мои друзья, то же что я чувствую сейчас...-с сильным гудением носились мысли в его голове, которая будто бы наливалась свинцом.
-Наши дороги слишком разные... Прощай милая Эфрита.-спокойно отчеканил конь, но если бы сейчас он стоял к ней передом, то она бы сразу бы увидела, какой силой дается ему это холоднокровие, не, то, что слова. Но он шел. И с каждым шагом он чувствовал, как рвется его сердце. В голове загудело сильнее и добравшись до первого дерева он привалился к нему боком низко опустив голову, которая продолжала наполняться свинцом и тяжестью увлекать его за собой вниз. Мсл: Вторая я: Ну что ты за слабак. Какие-то цепи смогли так ослабить тебя. Я всегда говорил, что ты слабак! Я: Я не слабак!!! Друзья делают нас сильными! Тебе этого никогда не понять.-разозлился Лика, и резко подняв голову начал удаляться. Прежде чем скрыться из виду он в последний раз взглянул на лошадь в надежде на то, что та все-таки передумает.

Отредактировано Лика (2009-01-26 22:55:20)

Конь стоял и смотрел на вороную лошадь, что стала зта это короткое время ему самым родным существом на земле. В его глазах не было ничего, кроме тоски и грусти. Мсл: Иди же Лика... но разве я могу... могу уйти, оставить ее в прошлом?-задал себе риторический вопрос серый конь. Он еще долго смотрел на темную фигурку лошади, которая была совсем немного крупнее и выше него самого. В глазах помутненных, как кристальная вода, смешанная с илом, что по чьей-то неосторожности был задет, и вот уже та самая прозрачная вода стала темной и мутной, стояла красивая черная как смоль кобыла, с плавными и изящными чертами, длинной роскошной гривой, которая волнами сбегала по ее шелковой шкуре.
В последний момент, когда жеребец уже собирался развернуть и уйти, она сделала это. Лика уже не надеялся сохранить ее и поэтому уже заставил себя привыкнуть к мысли, что больше, никогда не увидит ее карих глаз, как вдруг перед ним оказалась Эфрита. В глазах дрогнул что-то, что сделало впервые за многие луны жеребца счастливым, заставило поверить в то, что хоть кому-то он нужен и что есть на свете лошадь, которая поймет его такого и примет таким, какой он есть на самом деле. Последний взгляд как лег как масло на сердце. Это спокойствие… он впервые за многие луны чувствовал то самое спокойствие, когда у тебя есть те, кто пригреют тебя и поддержат в трудную минуты - друзья.
-Даже если бы ты сейчас ушла, я бы все равно не смог бы тебя оставить одну. Я бы пошел с тобой, но мое сердце будет всегда здесь, рядом с моим первым и последним домом. Мой табун погиб, выжил лишь я один. Мое сердце говорит мне, что я не могу дать умереть, такому великому табуну.-признался Лика уже без своего обычного холодного тона, но все с тем же спокойствием, к которому примешивалось еще что-то, хорошее и теплое, что не делало его таким, каким он вам покажется с первого взгляда. Мсл: Неужели это возможно, и есть все-таки в этом грешном мире чудеса?-опьяненный радостью, наполнявшую его «до краев» думал про себя Лика. Но не смотря бушевавшие внутри чувства его выражение всегда оставался нетронутым, такой то был он на самом деле.
-За это время ты тоже стала мне чем-то большим, чем просто случайная собеседница. Ты мой друг, а вернее подруга.-немного виновато промямлил последние строчки конь и с обыкновенным бесчувственным выражением посмотрел на кобылу еще раз, будто бы хотел убедиться, в действительности ли Эфрита осталась с ним, или это всего лишь его больные фантазии или он просто сошел сума. Убедившись в своей трезвости мыслей на его губах едва заметно проскользнула слабая улыбка, но на столько теплая и идущая от самой души, что можно было понять, он не такая уж и бездушная тварь, как вам кажется.
-Значит, ты правда остаешься? Может тогда, мы вместе возродим наш табун? Соберем новых лошадей, создадим армию... Но кто станет вожаком?-немного помолчав на последней фразе почти шепотом спросил, по-видимому сам у себя конь. 
-Я думаю, что Небесные предки не оставят нас одних...-через несколько секунд он виновато посмотрел на подруг и тут же начал объяснять то, что когда-то даже ему было неизвестно.
-Дело в том, что испокон веков все четыре табуна верили в то, что после смерти душа не умирает, а уходит жить на небо в табун, который мы именуем табуном Парящих в облаках, или как еще его называют Небесным табуном. Если ты являешься частью четырех великих табунов, а именно: Огня, Воды, Дерева и Земли, то после смерти твоя душа отправляется жить в табун предков. Говорят, что они наблюдают за нами с небес, помогают нам, посылают пророчества, которые получают шаманы - лошади умеющие растолковывать пророчества, ведь они никогда не смогут говорить нам прямо, ибо так устроено в нашей жизни. Я не знаю так ли это на самом деле, но я верю в то, что они существуют и то, что они нас не оставят в беде. Они обязательно помогут нам, я уверен... и хотя я не имею в своих жилах крови лошадей, что когда-то давно основали все четыре табуна, что именуют великими.-досказав последнюю свою фразу, конь пригласил лошадь пройти в пещеру, что раньше служила палаткой воинов для лошадей табуна Воды. Пройдя внутрь темной пещеры, он начал дожидаться Эфриты, ибо его рассказ был слишком долог, что бы рассказывать его в таком холоде.

Сумрак как дым окутывал пещеру. Стойкий запах сухой травы, такой приятный и терпкий щекотал ноздри, от чего порой серому воину хотелось чихнуть. Белые облачка вновь и вновь поднимались к потолку от широких ноздрей коня.
В пещере было морозно. Так холодно в палатке воинов не было никогда, поскольку в ней всегда находилось много лошадей и их горячее дыхание не давало воздуху, что находился в ней замерзать. А теперь "дыхание" пещеры остыло, точно так же как и остыло дыхание тех, кто раньше были обитателями этого каменного "замка".
Лика обвел взглядом темных глаз пещеру, которая верой и правдой служила ему и его соплеменникам обителью и домом. На миг в его взоре проскользнул призрак неуверенности, но в следующую секунду его прогнало пламя уверенности, которое с новой силой вспыхнуло, еще тогда, когда он поделился со своими планами с Эфритой.
Дождавшись, когда вороная кобыла зайдет в пещеру конь, немного помедлив, продолжил.
-Я знаю, звучит глупо, но я хочу возродить табун Воды и вернуть ему былую славу. Да, я знаю, что в моих жилах не течет кровь воинов Воды, но ведь основатели четырех табунов тоже до того как не нашли земли, были лишь простыми лошадьми. Такими же как и все.-сказал Лика слегка прикрыв веками свои глаза. Выдержав еще несколько секунд, он снова продолжил.
-Легенда основания четырех табунов гласит, что в наши края, когда те еще были дикими и непокоренными не одному из лошадиных табунов пришли пять жеребцов. Никто не знает, куда держали путники свой путь, но всем от мала до велика в четырех Великих табунах известно, что их тут долго ждали. Они встретили старца, что и передал свое послание им пятерым. В нем имелось в виду, что все они, должны возглавлять Великие табуны. Так и появились табун Огня, Воды, Земли, Дерева и конечно же табун Железа - лошади, которые покорились двуногим, или еще как они его называют - человеку.-произнес Лика, вглядываясь куда-то вдаль, будто бы там он видел, то что мог видеть только лишь он.
-Я не смогу возродить свой табун один, но если ты согласишься помочь, то у нас обязательно все получиться.-неожиданно горячо заговорил конь, и в этот раз он уже смотрел прямо на Эфриту, сверля ту жгучим взглядом. На этот раз его голос был полон уверенности, он был практически уверен в том, что лошадь поможет ему в этом, но все же он все-таки решил уточнить.

В пещере было необыкновенно тихо, словно здесь жизнь замерла, не оборвалась, а лишь притихла на мгновение. Будто бы хищник, ожидающий свою неосторожную жертву, она притаилась, где-то во мраке каменных сводов, скрывающих звездное небо над головами своих обитателей.
Каменные стены были подобно льду, такими же холодными и ожигающими. Не смотря на духоту, что стояла весь день над всем лагерем табуна, в пещере было полно свежего воздуха, он был для лошадей глотком воды, после невыносимой жары. Темный сумрак, как тяжелое одеяло накрыл палатку своей тенью. И лишь у расщелины, что служила входом в воинскую палатку, слабый свет догорающего заката окрасил серые стены и пол пещеры в огненно-рыжий цвет.
Неожиданно появился ветер. Он быстрой волной пробежался по серебристым листьям ивы, что росли ближе к озеру, и весело зашуршав осинками, он теплой струей дунул в расщелину в великой скале. Глухой гул почти сразу отразился от каменных стен и эхом пробежался вглубь, а затем быстро затих, словно по взмаху палочки невидимого дирижера.
Призрачным фантомом серый Лика бесшумно проскользнул внутрь палатки. Темный сумрак почти сразу поглотил жеребца, с жадностью пожирая его пеструю шкуру и окрашивая ту в холодный серый цвет, что лишь немного отличался от почти незаметных, серых стен. Будь бы Лика одиночкой или домашней лошадью он бы ни за что не сунулся сюда ведь мир темноты он всегда пугающий и таинственный. Но хоть он и не родился в этом табуне, в его жилах текла горячая кровь настоящего воина и он без всякой опаски споткнуться или наткнуться на хищника прошел в небольшую каменную залу.
За свои не долгие годы жизни в табуне лошадей воинов Лика уже успел научиться полагаться только лишь на свои чувства. Глаза не сразу привыкали к полной темноте, и даже сумрак на некоторое время мог лишить вас ориентации в пространстве. Лика прищурился. Слабые лучи гаснувшего заката осветили своим теплым светом черты каменных стен. Воин недолго простоял рядом с входом, дальше, за углом проход станет шире и неожиданно резко стены разойдутся в сторону.
Лика с жадность вдохнул прохладный воздух пещеры. Этот запах был самым любимым запахом для серого жеребца, со своим приятным ароматом влажной глины, песка и камыша, которым выстлали свои постели лошади-воины.
Жеребец закрыл свои темно-карие глаза и вдался в воспоминания. В голове моментально возникла картинка, вот он впервые вступает в воинскую палатку, не смотря на ледяное спокойствие, легкая дрожь от волнения и предвкушения того, что эта пещера будет его домом, выдавали его волнение. Вскоре картинка поменялась и Лика остался таким же холодным и спокойным, как и каменные своды пещеры, хотя внутри сердце болезненно сжался, при воспоминание о той холодной ночи: Вот он устало ввалился под в тепло воинской палатки и с таким удовольствием стряхнул с себя целый сугроб снега, что могло бы показаться, что счастье всей его жизни было именно в этом. Но не это заставило его сердце с болью рвануться и болезненно сжаться. Впереди шла она: высокая, стройная, мощная, вороная кобыла. Ее густая грива густыми волнами струилась по гладкой, похожей на черный шелк шее. Хвост, столь же густой и лоснящийся был весь в хрустящих снежинках. Тогда Лика не мог подозревать, что за один лишь день эта кобыла станет ему на столько дорога, что он будет годов продать свою душу в ад, лишь бы с ней ничего не случилось. Но теперь... Что с ней? Где она? Эта роковая кобыла исчезла, испарилась, словно ее не было. Она так же не заметно ушла, как и появилась. Многие дня Лика терялся в догадках. Он вновь и вновь приходил на то самое место, рядом с озером и каждый день смотрел вглубь поляны, надеясь вновь увидеть ее темнеющий на фоне серой воды силуэт.
Проходили луна, а Эфриты не было, даже ее следов и с каждым днем Лика понимал, что она ушла и уже не вернется, но почему сердце не хотело верить в это?!
Он медленно открыл глаза. Мсл: Я мечтал, Эфрита, мечтал, чтобы вы, столь прекрасное создание, остались здесь, рядом, но мои мечты рухнули, они ушли с вами. Теперь у меня нет сил, даже на то, что бы возродить табун, а ведь когда-то я был готов на все ради этой мечты. Наверное, мы уже не увидимся... Но, о Небесные предки, пожалуйста храните ее, идите с ней, помогите ей найти то, что она ищет,-уже который раз за эту луну взмолился воин. В глубине его холодных карих глаз, где-то далеко от чужих взоров задрожала печаль. Угольно-черная челка вновь налезла на глаза, но Лика даже не собирался ее поправить. Мсл: Может все-таки, мы когда-нибудь встретился,-с глухой надеждой подумал воин и молча подняв голову, чсловно запрокинув ее к небесам он с полным взглядом боли посмотрел на призрачные своды пещеры. Где-то глубоко внутри, еще оставалась надежда, надежда жить, ради этой встречи и лишь она ему теперь давала силы. И стоило возрождать табун, стоило учить новых и новых воинов, ради одной цели, когда-нибудь он вновь увидит ее и она посмотрит чего же все таки добился Лика.
Он в полном молчание зашел внутрь. Он даже не заметил привалившуюся к каменной стене Ласточку - воительницу табуна Воды. Сейчас ему мучительно хотелось уснуть, что бы не думать о ней. Он подошел к своей подстилке и громко рухнув на сухой камыш с силой закрыл глаза и попытался провалиться в сон, но уснуть ему так и не удалось, в голове была лишь она одна.
-Эфрита...-едва слышно произнес он губами, горячая слеза покатилась по щеке. Мсл: Я найду тебя... Обещаю!!!-последнее, что успел сообразить конь перед тем как сон все таки взял верх над ним.

Отредактировано Ласточка (2009-07-13 11:44:21)